Лингвистический энциклопедический словарь - пра́жская лингвисти́ческая шко́ла

одно из основных направлений структурной лингвистики. Центром деятельности П. л. ш. был Пражский лингвистический кружок (создан в 1926, организа­ци­он­но распался в начале 50‑х гг.). Творческий расцвет относится к 30‑м гг. Кроме чехословацких филологов, таких, как В. Матезиус (организа­тор и глава кружка), Б. Трнка, Б. Гавранек, Й. Вахек, Я. Мукаржовский, позднее В. Скаличка, Й. М. Коржинек, П. Трост и другие, в кружок входили питомцы Московского университета Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон, а также С. О. Карцевский, близкий женевской школе. Творчески связанными с П. л. ш. были советские учёные П. Г. Богатырёв, Г. О. Винокур, Е. Д. Поливанов, Б. В. Томашевский, Ю. Н. Тынянов. Пражцы издавали собственные «Труды» («Travaux du Cercle linguistique de Prague», 1929—39) и журнал «Slovo a slovesnost», перешедший в 1953 (в связи с организа­ци­он­ным распадом кружка) в ведение Чехословацкой АН. Идейным пред­шест­вен­ни­ком П. л. ш. является Ф. де Соссюр, с именем которого связано представление о языке как частном случае семиотических систем (см. Семиотика). Однако многие положения П. л. ш. связаны и с собственно чешской лингви­сти­че­ской традицией и выска­зы­ва­лись предста­ви­те­ля­ми П. л. ш. задолго до её организа­ци­он­но­го оформления и до опубликования «Курса общей лингви­сти­ки» де Соссюра. Концепция П. л. ш. испытала также влияние русской лингви­сти­че­ской традиции, в частности идей Ф. Ф. Фортунатова (см. Московская фортунатов­ская школа), Л. В. Щербы [см. Петербургская (ленинградская) школа] и особенно И. А. Бодуэна де Куртенэ (см. Казанская лингвистическая школа).

Первое систематическое изложение программы П. л. ш. — в тезисах, предложенных 1‑му съезду славистов (Прага, 1929). Их основная идея — представление о языке как о функциональной системе, т. е. как о «системе средств выражения, служащей какой-то определённой цели». Развивая идею системной органи­за­ции языка, П. л. ш. отвергла взгляд Соссюра о непре­одо­ли­мо­сти преград между синхронией и диахронией, настаивая на системном подходе к эволюции языка, с одной стороны, и на динамической концепции языка, рассматриваемого в синхронном аспекте, — с другой (см. Система языковая).

С наибольшей полнотой и последовательностью структурно-функциональная концепция П. л. ш. воплощена в исследованиях звуковой стороны языка; пражцы обосновали новый раздел науки о языке — фонологию, сыгравшую первостепенную роль в развитии структурной лингвистики. Центральное место в фонологической концепции П. л. ш. (систематизированной в труде Трубецкого «Основы фонологии», 1939) занимает понятие оппозиции (см. Оппозиции языковые), предполагающее разложимость членов оппозиции на частью общие («основание для сравнения»), частью различные элементы. С данной концепцией оппозиции связано понимание фонемы как определённой совокупности «дифференциальных признаков», т. е. тех свойств фонетической субстанции, которые отличают противопоставленные фонемы друг от друга. Принципиальное обращение к фонетическим признакам (явившееся, между прочим, выражением непризнания пражцами ведущей роли дистрибуции при определении языковых единиц) — отличительная черта пражской фонологической концепции, противопоставляющая её «чистому дистрибу­ци­о­на­лиз­му» дескриптивистов и особенно глоссематиков, считавших, что «субстан­ци­о­наль­ные» свойства не могут быть непосред­ствен­ным предметом исследования структурной лингви­сти­ки.

Понятия и методы, разработанные на фонологическом материале, были применены в работах представителей П. л. ш. к другим областям лингвистического исследования. В работах Якобсона о грамматических оппозициях была поставлена задача поисков единого семантического инварианта каждого из членов морфологической категории, обосновывался тезис о непременной бинарности лингвистических (в т. ч. грамматических) оппозиций, выдвигалась идея неравно­прав­но­сти членов морфологической корреляции (связанная с соответствующими наблюдениями русских грамматистов и с идеей Трубецкого о неравноправности членов фонологической корреляции).

Наиболее существенным вкладом П. л. ш. в синтаксис явилось учение Матезиуса об актуаль­ном членении предложения, в основе которого лежит мысль о принципиальном различии между двумя возможными способами анализа предложения: формальным членением, выделяющим подлежащее и сказуемое и раскрывающим грамматическую структуру предложения, и членением на «тему» и «рему», выявляющим его «функциональную перспективу».

П. л. ш. выдвинула как одну из основных проблем изучения вопросы, связанные с отношением между языком и действительностью, а также между языком и окружающими его структурами. В рамках П. л. ш. возникла теория «функциональной диалектологии», были выдвинуты понятия «специальный язык» и «функциональный стиль»: специальный язык определяется общей целью нормализованной совокупности языковых средств, а функциональный стиль — конкретной целью данной языковой манифестации. Из специальных языков наибольшее внимание привлекал «поэтический язык» (т. е. язык художественной литературы), отличающийся от других специальных языков своей общей направленностью к поэтической (или эстетической) функции, которая делает центром внимания саму структуру языкового знака, тогда как «коммуникативные» языки преследуют «цели, выходящие за пределы языкового знака». Подчеркивание автономности поэтического языка в концепции П. л. ш. (испытавшей заметное влияние русской «формальной школы») принимало иногда полемически утрированные формы. Современные чешские продолжатели пражских традиций предпочитают теперь говорить не о специальном поэтическом языке, но о художественном стиле, который не противопоставлен другим функциональным стилям, хотя и не стоит с ними в одном ряду.

Функциональный подход к языку нашел отражение в активной практической деятельности представителей П. л. ш. В их работах в области языковой культуры был заложен фундамент нормативной лингвистической деятельности, задачей которой было признано стремление «развивать в литературном языке те качества, которых требует его специальная функция». Выдвижение и терминологическое разграничение понятий «норма» и «кодификация» («норма» — это совокупность устойчивых средств, объективно существующих в языке, «кодификация» — постижение и обнаружение нормы, т. е. первый термин обозначает объективный предмет научной деятельности, обозначаемой вторым термином) дало теоретическое обоснование антипуристической деятельности П. л. ш.

Деятельность П. л. ш. сыграла важную роль в истории языкознания. Она оказала и продолжает оказывать существенное влияние на развитие мировой лингвистики. Основные идеи П. л. ш. не утратили актуальности и в настоящее время. Общим достоянием лингвистической науки стало, в частности, признание лингвистической значимости элементарных фонологических признаков (играющих особенно важную роль в генеративной фонологии). Широкое признание получила «динамическая» концепция языка, обоснованная в трудах Вахека, Ф. Данеша и других, тезис об «открытом» характере языковой системы, включающей наряду с «центральными» (системными, регулярными) также и «периферийные» элементы. В числе плодотворно развиваемых в современной лингвистике понятий, выдвинутых представителями П. л. ш., — понятия маркированности​/​немаркированности языковых единиц (подверг­ше­е­ся в некоторых концепциях определённой модификации по сравнению с оригинальной пражской концепцией). Успешно развивают традиции П. л. ш. — как в Чехословакии (школа Я. Фирбаса), так и в других странах — современные исследователи функциональной перспективы предложения, объеди­ня­ю­щие соответствующие результаты пражской школы с новейшими достижениями в изучении интонации.

Т. В. Булыгина.